ГЛАВА 1: ПЕРВАЯ КРОВЬ НА КАРТЕ МИРА
Он шёл, и мир гнулся под его шагами. Трава под его ногами вяла и чернела, не от яда, а от простого отказа существовать в его присутствии. Воздух вокруг него застывал, звуки искажались и затухали, как будто он был идущей тишиной, дырой в самой ткани бытия.
Он не шёл куда-то. Он шёл от. От памяти. От боли. От самого понятия «прошлое». Его путь вёл сквозь весь мир, и его единственным компасом была та самая, отныне единственная эмоция – воля. Воля к силе. Воля к абсолютному, тотальному пониманию. Воля стереть своё имя из Книги Судеб и написать его на скрижалях Вечности своими собственными руками.
Первые десятилетия были временем тихого, методичного наблюдения. Он странствовал по континентам, невидимый, как призрак. Он видел, как рождались и умирали империи. Видел, как люди любят, воюют, творят и уничтожают. Они были для него муравьями, суетящимися на поверхности глобальной шахматной доски, правил которой они не понимали. Он же видел саму доску. Видел нити, за которые дёргали такие, как Аэри.
Он не вмешивался. Он каталогизировал. Его разум, подобный бездонному хранилищу, собирал данные. Тактики ведения войн. Социальные структуры. Языки. Религии. Каждое человеческое действие было ещё одной точкой данных, подтверждающим его теорию: смертные были запрограммированы на страдание своими же ограничениями. Их краткие жизни были лишь вспышками абсурда в вечной ночи.
Он искал других. Других аномалий. Существ, которые, как и он, могли выйти за рамки. Он находил следы: древнего эльфийского архимага, что столетия назад пытался стать богом и был стёрт Смотрителями. Мутировавшего зверя, что поглотило целое королевство, прежде чем исчезнуть в ничто. Каждая такая история была уроком. Он изучал их ошибки. Их слабости. Их точки отказа.
Он стал свидетелем Великой Войны Чародеев. Две могущественные гильдии сошлись в битве, что угрожала разорвать континент. Магия, способная крутить горы и выжигать моря, лилась реками. И он видел, как на краю реальности материализованное знакомое присутствие. Тень. Тот самый Смотритель, что приходил к нему в детстве. Он наблюдал, холодный и безразличный, и его рука была готова вмешаться, чтобы стереть обе стороны, как детишек, дерущихся в песочнице.
Евен наблюдал за Наблюдателем. Он видел узоры в его действиях. Алгоритм. Насилие было допустимо до определённого порога. Угроза целостности реальности – нет. Это было ключом.
И однажды он решил провести эксперимент.
Он пришёл в столицу одной из воюющих империй. Город был похож на раковину, кишащую страхом. Он прошёл сквозь стены дворца,игнорируя заклятия защиты, как паутину. Он предстал перед Императором – старым, испуганным человеком в слишком тяжёлой короне.
