Тяжело было осознавать, что ты не принадлежишь себе, что вынуждена подчиниться, сделать вид, что смирилась, чтобы усыпить бдительность императора, возомнившего себя женихом. Я лишь разменная монета в сделке между Эронией и Арменеей, для усиления позиций обоих в галактике. Я с горечью думала о своем положении, о невозможности выбора, о том, что буду вынуждена жить к тем, кто не испытывает ко мне чувств, с кем я не смогу слиться в единое леру. Почему родители настолько слепы и глухи к моим просьбам? Почему пройдя столько преград к образованию собственного счастья в семейном союзе, они обрекают меня на одиночество, толкают в объятия нелюбимого? Я кричу, что мне никто не нужен, кроме Шервата, а мне говорят, что я ошибаюсь. Я убегаю, но меня находят и, как нашкодившего котенка, хватают за шерстку и возвращают домой. Я сопротивляюсь, насколько хватает сил, но все мои усилия ничто по сравнению с влиянием эронийского императора. Даже родители не в силах отказать ему. Они просто напросто продали меня.
Я росла под хрустальным колпаком, оберегаемая всеми и любимая, драгоценная золотая девочка, впервые рожденная после стольких периодов томительного ожидания. Казалось счастливее ребенка, чем я, не найти во всей Вселенной, но все изменилось после того, как я открыто высказалась о своих чувствах. На долгих пять земных лет я лишилась семьи, друзей и любимого, я потеряла все разом из-за любви к обычному харату, который для меня стал целым миром с тех пор, как только встала на ноги и самостоятельно сделала первый шаг, а Шерват… Шерват подхватил меня и не дал упасть. Он придерживал меня своими сильными руками и, ободряя, помог преодолеть страх и сделать новое усилие.
Почему арменейки, не принадлежащие Высшему Дому, могут выбирать, а я, наследная принцесса, вынуждена подчиниться воле родителей и заставить замолчать свое сердце навсегда?
Все это я хотела спросить у Верховной жрицы. Если она примет мою сторону, никто не посмеет пойти против ее воли. Подарок же Зихаба, кольцо, я постаралась спрятать так, чтобы Ариман не смог его обнаружить. Сердце чувствовало, оно мне еще раз сослужит службу.
Во время полета я старалась игнорировать внимание императора. Мне приходилось составлять ему компанию, только той ледяной холодностью, что я излучала, можно было замораживать. Должна все же признать: из Аримана вышел интересный собеседник. Пару раз ловила себя на том, что готова была рассмеяться над его удачными шутками, но ограничивалась вежливой и сдержанной улыбкой.
Первый удар я получила, когда узнала, что мы летим не на Арменею. Вот тогда вся моя холодность мигом испарилась, обнажая негодование, кипящее внутри, подобно лаве в жерле вулкана.
