Все описанные в книге люди, государства, уклады жизни, разработки, события и обстоятельства являются вымышленными. У героев и героинь романа нет и никогда не было конкретных прототипов в реальном мире.
Если читатель найдет какое-либо сходство с реальностью – это будет исключительным плодом его фантазии.
Высказывания, любые слова, мысли, действия, мнения героев и героинь романа никоим образом не выражают позицию автора.
Чтобы понять «Последний Смысл», его нужно прочитать до последнего слова.
Роман посвящаю каждому человеку, в надежде, что описанные события никогда с нами не произойдут.
Кровь брызнула на грязь, и та мгновенно спрятала ее, проглотив. Не оставив ни единой алой точки.
Первый удар прилетел сбоку, неожиданный, но слабый. Сквозь негромкий звон в ушах он услышал, как атакующий выругался. Увидел краем глаза, как тот прижал правую руку к груди и сморщился. Лицо знакомое. Кажется, нападавший почувствовал боль острее, чем его жертва.
Второй удар обрушился справа. Уверенный и тяжелый. Этот большой кулак прекрасно знал свое дело. Хорошо, что удалось пригнуться и подставить лоб. Глаза увидели разлетающиеся горсти блестящих частиц, похожих на пыльцу от фабричных искр.
Третий удар выбил не только последние мысли, но и землю из-под ног. В глаз не попал, но рассек бровь. Из рассечения и вылетели первые капли крови, которую растворила в себе грязь.
Он упал. В ход пошли ноги. Лежащий в грязи молча принимал на себя удары тяжелых фабричных ботинок. Шесть, семь, восемь. Затем еще с десяток. Сознание не собиралось покидать его, поэтому пришлось имитировать. Он заставил себя перестать двигаться и реагировать на боль.
После чего еще несколько ударов врезались в бок и спину. Тело лежащего в грязи оставалось неподвижным, и атакующие, перебрасываясь матерными смешками, отступили. Их ярость, не встретив сопротивления, стала угасать. Лежа лицом в грязи, он слышал, как шаги удаляются, сливаясь с отдаленным гулом толпы.
Нападавшим требовалось снова стать частью той большой силы, от которой пришлось на время отколоться. Им нужно было побыстрее слиться с сотнями граждан. Граждан, которые раздавали направо и налево свою злость, приправленную яростью.
Нападавшие ушли, чтобы вновь воссоединиться с массой. Они хотели опять зарядиться звериной жаждой к разрушению. Желали насладиться сопричастностью к чему-то большому и хаотичному. Им нужно было заручиться чувством защищенности, безнаказанности и вседозволенности.
Нападавших совершенно не волновало, умер избитый ими человек или потерял сознание. Для самого же избитого оставалось важным лишь одно обстоятельство: хорошо, что удалось сравнительно легко отделаться. По крайней мере, избежать не только переломов, но и сильных ушибов, что можно считать чудом. Ведь в Республике Гетто в эти дни не было ничего страшнее, чем одиноко стоять напротив толпы. К сожалению, совсем недавно он вынужден был сыграть именно эту роль. Роль суицидально настроенного гражданина.
