Он вдохнул – тяжело, резко, как человек, вынырнувший из бездонной тьмы. Грудь разрывалась от воздуха, и только спустя несколько секунд он понял: он жив. Не в ином мире, не в чужом теле – а здесь, в своём, в этом времени, в этой Москве.
Сердце стучало в висках, а глаза, уставившись в потолок больничной палаты, не сразу начали узнавать реальность. Белые стены. Мерцание лампы. Шорох бумаги и далёкий голос медсестры. Всё было как раньше – и в то же время иначе.
Он не был прежним.
Тело было его, но оно хранило отпечаток другого – тело, в котором он жил, чувствовал, знал. Где-то в нём теперь жила древняя память, неуловимая, но реальная. Он помнил, как ходил босыми ногами по каменным плитам, как в его устах звучали мантры на языке, которого он никогда не учил, как поднимались колонны храма, и как смотрела на него она… Сапна.
Он умер, чтобы вернуться.
Но это было не просто возвращение – это было пробуждение.
Мир вокруг не подозревал, что с этим человеком проснулась нить памяти, растянутая через тысячелетия. Что он несёт в себе голос древнего света, забытые знания и силу, которую уже давно сочли мифом. Он не вернулся ради славы, власти или миссионерства. Его задача была тише и глубже – быть, и своим существованием пробуждать других.
Он стал связью между прошлым и будущим, между тем, что человечество когда-то потеряло, и тем, к чему ещё может вернуться. Свет не пришёл с небес. Он пришёл через него.
Он не знал, как именно выполнит то, что от него ждут. Но чувствовал – его путь уже начался.
И где-то в глубине души он знал:
Если любовь была настоящей там, она найдёт дорогу и сюда.