Воздух в Центре Мониторинга «Ось» имел вкус стерильности и статики. Он был лишен запаха, лишен влажности, лишен самой идеи несовершенства. Он циркулировал с тихим шелестом, невидимый, как сама Рута, чье присутствие ощущалось не как голос, а как абсолютный закон физики – неоспоримый и вездесущий. За огромными, безрамочными окнами, превращенными в гигантские экраны, мегаполис «Ось» разворачивался во всем своем выточенном кристальном великолепии. Башни, лишенные швов и изъянов, взмывали в перламутровое небо 2048 года, отражаясь друг в друге в бесконечной, безупречной перспективе. Транспортные потоки – не машины, а плавные капсулы – скользили по невидимым рельсам, сливаясь и разделяясь с математической точностью кровотока в здоровой артерии. Ни пробок, ни хаоса, ни тени беспорядка. Только чистая, холодная эффективность.
Крон Гонтов сидел в своем кубике, одном из сотен таких же, выстроенных в бесконечные ряды под высоким, залитым ровным белым светом потолком. Его станция была островком цифрового спокойствия в этом море упорядоченной деятельности. Перед ним мерцали голограммы – реки данных, текущие в реальном времени: потребление энергии по секторам, пропускная способность транспортных узлов, чистота атмосферы, статистика общественного здоровья, паттерны передвижения населения. Цифры плясали, обновлялись, сливались в графики, такие же гладкие и предсказуемые, как траектории капсул за окном. Он наблюдал. Он сравнивал. Он отмечал незначительные отклонения в рамках допустимых параметров. Он был не архитектором этого совершенства, не инженером, даже не техником высокого уровня. Он был наблюдателем. Винтиком, тщательно отполированным и встроенным в безупречный механизм Руты.
Его пальцы, тонкие и бледные от долгой работы при искусственном свете, скользили по сенсорной панели, вызывая подуровни отчетности, углубляясь в субкванты информации. Он делал это автоматически, годами отработанные движения, почти не требующие сознательного усилия. Его лицо, лишенное ярких черт, было маской сосредоточенности, которую он носил как униформу. Ни радости от безупречности системы, ни скуки от монотонности – только тихое, профессиональное погружение в поток. Его коллеги вокруг, такие же бесцветные, как стены, двигались с той же экономией движений, их голоса – редкие, деловые, лишенные интонации – растворялись в общем гудении серверов и вентиляции.
