Он узнал планету – это точно была Земля. Но выглядела несколько странно: помимо привычных белых разводов, плывущих поверх тёмно-синих и зелёно-жёлтых областей, вся она оказалась окутана какими-то нитями, образующими собой подобие паутины.
Они постоянно перемещались, проходя сквозь друг за друга, словно лучи света, попеременно становясь то длиннее, то короче. В одних местах исчезали, постепенно растворяясь в пространстве, в других появлялись снова.
Периодически нити обрывались, вспыхивая и втягиваясь в центр всей конструкции, где находилось огромное пульсирующее ядро, слегка увеличивая его температуру.
Если же нити не отрывались достаточно долго, то ядро начинало тускнеть, становясь при этом холоднее. И остывало оно значительно быстрее, чем нагревалось. Тем не менее общая тенденция была такова, что постепенно ядро разгоралось всё ярче.
Способствовали этому ещё и те случаи, когда одновременно отрывались целые пучки. В такие моменты вся паутина вздрагивала, а в ядре происходили необратимые процессы, больше не позволяющие ему остывать ниже определённого предела.
И сейчас, когда планета совершала очередной круг, паутина вновь задрожала: несколько сотен нитей одновременно устремились к центру. Раскалившееся до предела ядро прекратило пульсировать и замерло, словно в ожидании.
Хватило всего одного нового обрыва, чтобы оно раскрылось, извергнув из себя направленный поток частиц. Этот луч исказил пространство и мгновенно пронзил его, словно игла сложенный пополам кусок ткани.
Молодой человек очнулся, как ему показалось, от странного сна. Он лежал на широкой больничной койке, облепленный разными датчиками, в палате с полукруглыми потолками и большой стеклянной перегородкой, отделяющей её от коридора. Окна в помещении отсутствовали.
Но всего этого мужчина пока не мог видеть. Он силился открыть глаза, однако веки слипались и отказывались слушаться. Наконец, ему удалось заставить их чуть приподняться. По зрачкам тут же ударил свет, пришлось резко зажмуриться.
Что-то смутно знакомое, связанное с яркой вспышкой, пронеслось в его сознании, но зацепиться за этот образ не получилось. Спустя несколько попыток, когда глаза немного привыкли, он всё же смог кое как осмотреться.
Окружение расплывалось и норовило куда-то сместиться, вызывая при этом чувство тошноты. Однако мужчина понял, что очнулся в совершенно незнакомом для себя месте, и даже попытался вспомнить, как сюда попал, но из этого ничего не вышло. Более того, он внезапно осознал, что не помнит даже собственного имени.
Это спровоцировало лёгкую панику. Он снова закрыл глаза и попробовал перебирать в уме мужские имена, словно примеряя каждое на себя. Их оказалось удивительно много, но ни одно, казалось, не подходило. Процесс быстро утомил его.
