ЧАСТЬ 1 . Ловушка для феникса
ГЛАВА 1
[Арнэй]
Утро началось на редкость паскудно.
Нестерпимый зуд в лопатках испортил настроение ещё даже до самого момента пробуждения. Мерзкий, тупой, ноющий. Скорее не зуд даже, а боль. И вечный спутник этой боли — гложущая изнутри, ненасытная пустота. Ощущение безвозвратной утраты чего-то ценного. Важного.
И так пусто теперь, так холодно и бессмысленно, что даже глаза открывать не хочется.
{«Кажется, кто-то не в настроении}, — прозвучал в голове бесстрастный голос симбионта — так сказать, вынужденного «соседа по телу». — {А, может, это у тебя уже возраст. Чем дальше — тем хуже будет. А мне нужна еда}».
«Заткнись», — мысленно посоветовал драгх внутреннему голосу, по-прежнему не открывая глаз.
Тот своим занудством только делает хуже. И ведь знает, пиявка магическая, что от его пророчеств только хуже, а всё равно норовит уколоть побольнее.
Магия драгха напрямую зависит от симбионта. А он, в свою очередь, питается чистым пламенем. Чуть тлеющим — в людях, искрящим — в полукровках.
И плевать симбионт хотел на своего носителя. Плевать ему на боль и тоску по утраченному небу.
«{Еда}, — не унимался симбионт. Голос его был тихий. Безэмоциональный. Такими голосами разговаривают во сне. — {Мне. Нужна. Еда}».
«{Когда ты уже сдохнешь от голода, прорва шрявья}», — мысленно простонал Арнэй.
«{Только вместе с тобой}», — ответил симбионт и во всегда бесстрастном голосе паразита прозвучала усталость.
Рядом вспыхнула искра.
По-прежнему не открывая глаз, Арнэй покосился на тлеющий в темноте уголёк. Крохотный, пульсирующий, белый. Едва различимый.
Свидетельство того, что Уикта проснулась.
Уикта — человек, огня в ней кот наплакал.
Чуть больше пламени в остроухих, но их огонь слишком холодный: такой не нравится симбионту. Двуликие, или оборотни тоже не подходят в качестве источника питания магии. Слишком грубые и примитивные, их огонь отдаёт звериным мускусом. Это даже Арнэй чувствует. А симбионт, так вообще ворчит, что пламя блохастых воняет горелым жиром. Кроме того, перевёртыши раздражают. Бесят своей второй ипостасью… Неважно, какой — псовой, кошачьей. Да хоть рыбьей! Самим её наличием.
Лучше всего на вкус пламя полукровок — рождённых от людей и фениксов.
Вот только птахи (сами они, кстати, ненавидят это прозвище) нечасто мешаются с людьми, потому полукровки — редкость. Полудрагоценность, так сказать.
Конечно, идеальнее всего симбионта насыщают чистокровные птахи...
Такого пламени, как у крылатых, нет больше ни у одной расы!
Манящее, волнующее… Такое бесстыже-жаркое, что тысячу драгхов согреть можно. К тому же их огонь вечный. В буквальном смысле. Он не затухает, его не становится меньше при поглощении симбионтом. Наоборот, пламя феникса лишь разгорается ярче! Шрявью мать за ногу…
