1. Пролог
Чёрное, белое, чёрное, белое... Сменяется каждую секунду.
Чёрное, белое, чёрное, белое... Вспыхивает перед глазами и гаснет, чтобы через мгновенье появиться вновь.
Чёрное, белое, чёрное, белое... Мелькает и раздражает, пугает и сковывает движения. Руки отнимаются, ноги не могут сделать и шага, во рту сухо, а губы не в состоянии разомкнуться, чтобы выдавить хотя бы писк.
Он падает.
Она видит, как его засасывает мгла, как из темноты к нему тянутся костлявые руки, хватают за шею и тащат вниз. Он еле дышит, и каждый новый вдох даётся ему с трудом. Она это знает, но помочь не может.
Чёрное, белое, чёрное, белое... В шахматном порядке и не переставая.
Справа и слева бьют часы. Она насчитывает тринадцать ударов – ровно столько, сколько нужно, чтобы объявить о смерти.
И запахи вокруг: сырой земли, перемешанной с гнилью и затхлой травой; низкого неба, плачущего холодным дождём; разгневанного океана, выбрасывающего на берег тонны мёртвой рыбы; и древесины, подпалённой с обеих концов и медленно тлеющей.
Он падает, а она делает последнее усилие и начинает шевелить губами, еле слышно читая ещё в детстве заученный стих. Призывная молитва на миг придаёт ему жизни, и он открывает глаза, чтобы через секунду закрыть их навсегда, сорвавшись в пропасть.
Она пронзительно кричит, царапает свои руки в кровь и... просыпается.
2. Глава 1. Кольцо с подвохом
Осень в этом году в Озёрном крае выдалась ранняя. Размазывая по земле, словно по холсту, яркие краски, она время от времени спрыскивала и без того совершенное полотно прохладной дождевой водицей, а после вновь приступала к широким щедрым мазкам. Песочная охра гармонично ложилась рядом с вычурным багрянцем, жареное оранжевое солнце – с утомлённой за летнее время зеленью, а роскошное золото – с размытым чернозёмом. Всё в Озёрном крае дышало осенью. Всё наслаждалось последними тёплыми днями и звуками жизни, которые, пройдёт месяц, исчезнут в череде затяжных ливней, сменяемых нарастающим снежным покровом.
...Бац!
Назойливая, наевшаяся и от того ленивая муха перестала жужжать и ползать по сочному, местами переспелому, винограду и упала кверху лапками на шершавую поверхность деревянного стола.
Короткие пухлые пальцы брезгливо смахнули мёртвое насекомое на пол, подцепили крупную тёмно-малиновую виноградину и отправили её в рот. Прихватив ещё парочку ягод, пальцы вновь поднесли их к обрамлённым жёсткой рыжей щетиной губам, а те, в свою очередь, разомкнулись, но вовсе не для того, чтобы впиться зубами в сладкую мякоть, а чтобы коротко и сухо бросить:
