Сарлес сидел на твёрдом каменном полу, расправив ноги и глядел в узкое окно на яркое голубое небо. Массивные и длинные цепи, другим концом намёртво вделанные в стену звенели, когда он поднимал руку.
Он думал о Ксэрэль. Долетела ли она до королевства Ран? Смогла ли предупредить короля? Эти вопросы гложили его изнутри. Он переживал за неё, как за самого себя.
Ксэрэль была совсем маленькой, когда её впервые привели в их Арену. Как раз перед его боем, который он должен был выиграть, он проходил мимо тёмной камеры. Среди тусклого света факелов до него донёсся сдавленный детский плач. Он заглянул за решётку и увидел её.
Ещё маленькую и хрупкую. Длинные темные волосы рассыпались по её спине, скрывая бледное, нежное личико. Она плакала тихо, чтобы не привлечь внимание стражников и не разозлить магистра.
Сарлес понял тогда, что этой девочке с разрушенным детством предстоит стать сильной и твёрдой, как камень. Но он не даст ей стать жестокой. Не позволит превратиться в тех самых победителей, что гниют в позолоченных клетках. И уж точно не отдаст её во власть магистра.
С этой немой клятвой в сердце он тогда и вышел на арену, под оглушительный рёв собравшейся на трибунах толпы.
Мысли его оборвал скрип железной двери. Вошёл стражник и поставил на пол миску со свежей жареной бараниной и кувшин сладкой медовой воды.
Сарлес стал есть, почти не чувствуя вкуса и запивать тёплой водой. Едва он закончил, дверь снова открылась.
– На выход, – раздался твёрдый, безэмоциональный голос эльфа-стражника. – Тебя требует магистр.
Сарлес поднялся и вышел из камеры, следуя за стражником. Тот шёл впереди, держа в руке конец его цепей, будто поводок.
Они прошли по длинному коридору, мимо тускло горевших факелов, отбрасываемых на стены пляшущие тени и начали подниматься по винтовой лестнице в самую высокую башню. Наконец они остановились перед массивной дверью из чёрного дерева. Стражник постучал, дождался тихого «войдите» и втолкнул Сарлеса внутрь.
Кабинет магистра был просторным и пустым. Силерим восседал в кресле с мягкой обивкой кроваво-красного цвета. Он посмотрел на Сарлеса, а тот встретил его взгляд не опуская глаз, полный немой, выстраданной уверенности.
– Для чего вы меня вызвали, магистр? – спросил Сарлес, сдерживая внутри кипящую злость, чтобы не выплеснуть её наружу. Выплеснуть означало подписать себе смертный приговор. Силерим мог многое в том числе проникать в разум и ломать его по кусочкам.
– Ах, дорогой Сарлес, – медленно поднимаясь, произнёс магистр. – Не стоит разговаривать со своим наставником таким… вызывающим тоном.
