— Главное, что к средствам фонда не прикасается, — снисходительно кивнула Глафира Пафнутьевна.
— Фонда? — в пальцах Симоновой замерла маленькая ложечка. — Какого фонда?
— Мы давно числимся учредителями в нескольких благотворительных организациях. Доренька мой всю жизнь в здравоохранении проработал, — Гедиминова склонилась над столом, подвигая гостье блюдце с вареньем и доливая чай. — Раз есть средства, почему бы не помочь нуждающимся.
— И чем занимается ваш фонд? — вежливо уточнила Таня, стараясь, чтобы её интерес не прозвучал слишком явно.
— С лечением помогаем часто, сами знаете, как тяжело сейчас, — развела руками Глафира Пафнутьевна. — Сироткам с учёбой подсобить — тоже дело богоугодное, всё ж не все по подворотням наркоманить будут, кто и в люди выйдет. За субсидиями на строительство иногда обращаются, на ремонты всякие. Ведь много где чего обвалилось, да обсыпалось, а чиновникам и дела нет. Порой просто человек приходит, денег попросит, так, мол, и так, желаю открыть там-то такое-то заведение. Попечители рассматривают заявки каждую неделю.
— Жулья только развелось, ужас! — бурчал старик. — Одно ворьё кругом.
— Не слушайте его, Танечка, вот, угощайтесь! Тут телятина, ветчина, буженина, язык говяжий. У нас вечерний чай часто ужин заменяет, особо, если заговоримся за полночь, — радушно улыбалась хозяйка. — Анатолий, может быть, к чаю рому графинчик? У нас, правда, только белый.
— Нет-нет, спасибо большое, — сконфузился Демидов.
Таня глянула на студента. Тот быстро проглотил чай и, опустив голову, сосредоточенно листал толстые медицинские карты, выписки и распечатки с анализами. Время от времени Толик поднимал глаза на хозяев.
— Да, коллега, да, — скорбно посетовал Дормидонт Иванович, отвечая на его озабоченный взгляд. — Как говорится, не существует старости, есть только болезни. А у нас на двоих с Глафирой их целая энциклопедия. И досматривать некому-то...
— Неужели у вас никого? — сдавленно произнёс Демидов и, нечаянно задев локтем, чуть не смахнул со стола чайную пару.
— Нет, коллега. Из всей семьи мы вдвоём только и остались. Всех, кого знали, схоронили. Эх, зажились мы что-то с Глафирой.
Гедиминов усмехнулся, будто бы извиняясь, и показал источенные зубы, измазанные шоколадным соусом. Таня, хоть и привычная к общению с дряхлыми стариками, всё же передёрнулась от омерзения, но быстро справилась с собой. Она ободряюще улыбнулась и накрыла мягкой ладонью сухую руку Глафиры Пафнутьевны, ласково погладив мятый пергамент старческой кожи.
— Ничего, теперь есть, кому о вас позаботиться!
