Лора делала в подвале генеральную уборку, и каждая минута этого занятия была ей ненавистна. Причина состояла не в самой работе – по натуре она была трудолюбивой девочкой и с превеликой радостью бралась за любые домашние дела. Она боялась подвала.
Место и впрямь было мрачным. Четыре узких оконца, расположенных под самым потолком, по размерам напоминали бойницы, и лишь слабый бледный свет проникал сквозь плотную пелену пыли на стеклах. Даже несмотря на две горевшие лампы, этому большому помещению удавалось сохранять свои тени, словно оно не желало полностью разоблачаться. Неровный желтый свет ламп освещал сырые каменные стены и громоздкую печь. Печь топили углем, но в этот ясный и теплый майский день она стояла холодной и заброшенной. На многочисленных длинных полках тускло поблескивали ряды стеклянных литровых банок, однако их содержимое – домашние консервированные фрукты и овощи, заготовленные девять месяцев назад, – оставалось неосвещенным. Совершенно темными оставались и углы подвала, а с балок низкого потолка тени свисали, точно фалды длинного траурного крепа.
В подвале неизменно отдавало какой-то затхлостью, и из-за этой вони он был похож на известняковую пещеру. Весной и летом, когда влажность сильно возрастала, по углам помещения иногда возникала отвратительная, похожая на корку, пестрая серо-зеленая плесень, окаймленная сотнями крошечных белых спор, по виду напоминающих откладываемые насекомыми яйца. Эта уродливая поросль тоже добавляла свой мерзкий запашок к и без того противному воздуху подвала.
Однако не мрак с гнусным запахом и плесенью служил поводом для Лориных страхов – ее пугали пауки. Пауки были хозяевами подвала: одни – маленькие, коричневые и шустрые; другие – серо-угольного цвета, чуть больше коричневых, но такие же шустрые, как и их меньшие собратья. А встречались там еще и иссиня-черные гиганты величиной с Лорин большой палец.
Вытирая пыль и паутину с банок домашних консервов и опасаясь наткнуться на удиравших от нее пауков, Лора все сильнее злилась на свою мать. Лучше бы мама поручила ей убраться в комнатах наверху, а подвал могла бы почистить или она сама, или тетя Ракель, потому что никто из них не боялся пауков. Но мама знала, что подвал пугал Лору, и хотела ее наказать. В такие минуты у мамы было жуткое настроение, оно напоминало сгущение грозовых туч. Лоре оно уже было хорошо знакомо. Слишком хорошо. С каждым годом мама все чаще пребывала в нем и, оказываясь в его власти, переставала быть похожей на себя, такую улыбчивую, всегда что-то напевающую женщину. И хотя Лора любила свою мать, она не могла любить ту злобную, раздражительную женщину, в которую та подчас превращалась. Она не любила эту озлобленную женщину, отправившую ее в подвал к паукам.
