Глава Первая “Научи меня умирать”
В горах надвигалась буря.Ветер бил мне в грудь, как будто хотел остановить. Белые потоки метели кружились вокруг, и я чувствовал себя частью их безумного танца. Каменные уступы тянулись бесконечно, и каждый шаг отдавался в теле усталой тяжестью. Я не знал, куда иду, и не видел дороги, но разве это имело значение?
В этой пустоте я был сам себе свидетелем, сам себе приговором. Холод обжигал лицо, и казалось, что он стирает меня, оставляя только хрупкую тень, идущую вперёд. Мир был равнодушен, и в этом равнодушии я находил странное утешение. Камни лежали повсюду – тяжёлые, молчаливые, словно застывшие свидетели моего движения. Их неровные грани торчали из-под снега, и каждый шаг отзывался глухим ударом о холодную пустоту. Ветер завывал, но и он казался лишь эхом безжизненных скал, в которых не было ни начала, ни конца.
Я чувствовал, что мир здесь состоит только из камня и пустоты. Ничего лишнего, ничего живого – только холодная масса, равнодушная к моему существованию. Я шел, потому что другого выбора не было, но сам путь растворялся в белизне, а цель становилась такой же каменной и неподвижной, как эти горы. В этой пустоте я переставал быть человеком. Я становился камнем – тяжёлым, неподвижным, лишённым смысла, но вечным.
Пустота давила не меньше, чем камни. Она не угрожала, не пугала – просто существовала, равнодушная, всепоглощающая.
Каждый шаг давался с трудом. Путь становился всё круче. Ветер набирал силу, и мне приходилось цепляться за скользкие камни, чтобы не быть сбитым с ног. Пальцы, закоченевшие от холода, едва чувствовали шероховатости скал, но я упрямо продолжал подъем.
В какой-то момент я увидел впереди тёмный силуэт – каменную стену монастыря.
Силы были на исходе, холод бил в лицо, и казалось, что он хочет стереть меня, как ошибку. Но где-то под этим ясным, почти физическим ощущением небытия жила странная уверенность: за этой пустотой есть что-то, что не рассыпается от ветра.
Когда в тумане метели проступили тёмные стены, я сначала не поверил. Монастырь возник не как спасение, а как факт. Строгий, холодный, словно часть этой горы, он не обещал тепла.
Я постучал.Стук мой был слабым. Кулак ударился о дерево – глухо, как будто по мне самому. Несколько мгновений ничего не происходило. Я чувствовал, как снег ложится на плечи, на капюшон, тает, и этот маленький холод тоже становится частью меня.
Когда створка отодвинулась, я увидел монаха. Его лицо было спокойным и бесстрастным – не жестоким, не добрым, просто живым. Он смотрел на меня так, будто видел подобное уже сотни раз: человека, который дошёл до границы, чтобы убедиться, что она действительно существует.
