Когда Стефан ехал в такси, он проигрывал в голове сцену, развернувшуюся на дороге, и находил все больше вопросов. Откуда пистолет? Каким образом Юлиан оказался в этой машине? Он как-то влиял на водителя? Почему случилось столкновение, почему после него Юлиан выстрелил в водителя? Это все выглядело, как сюжет проходного детективного фильмеца, сценарий которого написанной человеком, нисколько не постаравшимся над её созданием, поэтому и родившим наиглупейшее нечто с сюжетными дырами. Зрители же схавают. Но у Стефана началось несварение.
Встретив Алена в холле детской больницы, Стефан его не узнал: ссутуленный, измученный, помятый Ален, который смотрел так несчастно, что сердце болезненно сжалось. Лицо его исказили скорбь и подавленность, брови были напряженно сведены к переносице, щека залеплена. Заприметив Стефана у входа, он ускорил шаг, почти перешел на бег, чтобы как можно скорее сократить расстояние.
Стефан подивился такой спешке, но и сам стал шагать более размашисто – два шага соответствовали трем обычным. Больше он сделать не успел, потому что Ален подлетел к нему.
– Стефан! – выпалил он.
Стефан обомлел и затаил дыхание, боясь наполнить легкие воздухом. Ален с силой сжал его в объятиях, взяв в захват даже руки, из-за чего Стефан не мог ими пошевелить. В их дружбе никогда не было места объятиям. Никто не обнимал много лет – так долго, что Стефан забыл, каково это. Какой толк, какой выхлоп от объятий?
Стефан даже был рад, что руки были обездвижены, потому что он не знал, куда их деть. Для него было дикостью обнять кого-то в ответ. Было дикостью то, что Ален, который за три месяца не решился настолько преодолеть личную дистанцию Стефана, сделал это в такой сложный момент.
Ален искал поддержки в нём, потому и обнял. Стефану стало еще горше. Ален обнимал того, кто был виноват во всем, что сегодня произошло. Пригрел на груди гадюку и думал, что это она делает его теплее.
«Солнце выгорит
Мысли выбыли
Где бы мы были?»
Ален отстранился через долгую минуту объятий, которой Стефан позволил состояться. Выглядел Ален все так же плохо и, кажется, небольшая жертва Стефана ничуть не помогла ему воспрянуть духом. Ну, если только на самую малость.
– Ты как? – спросил Стефан, хоть и понимал, как же банален вопрос. Он задавал его Эмбер и уже тогда имел повод убедиться в этом, но все равно наступил на те же грабли.
Ален походил на затравленного зверя. Он нервно кусал нижнюю губу и не отвечал. Тишина разбухала от ожидания чего-то страшного.
– Врачи сообщили родителям о том, что Мартин и Пахита в больнице, – начал он, и голос его был тих, как шелестящая осенняя листва. Он был и таким же умирающим и опадающим наземь. – Они скоро приедут и меня убьют. Стефан, мне страшно!
