Планета Земля, страна СССР, город Москва
5 июня 1958 года по земному летоисчислению
Петр
– Петька!
– Слушаю, Василий Иваныч!
Любуясь в шкафном зеркале, как ладно на мне сидит новенький коричневый костюм из дорогого ателье, я пригладил чубчик стиляги, чтобы торчал задорнее.
Поскрипывая деревянной ногой, отец прошел мимо меня дважды, проделал маршрут от окна до двери и обратно. Придирчиво заглянул мне в лицо и в зеркало.
Я любил подшучивать над его сходством со знаменитым комдивом Чапаевым. Заключалось оно большей частью в усах, ну и в имени-отчестве тоже.
Отец прошел войну, в бою потерял правую ногу и был контужен. Левое ухо у него не слышало и правое работало плохо. Говорил он оглушительным басом, и в ответ ему приходилось кричать.
Отцу еще повезло. Ни один из дядюшек и дедушек не вернулся с фронта. Прадед из клинской деревни ушел в лес партизанить, там и сгинул.
Командир отметил героизм отца, после войны помог с продвижением по службе. Благодаря крепкой боевой дружбе Василий Воронцов дорос до члена ЦК КПСС, но сохранил прежнее простодушие в общении с людьми, не возгордился и не превратился в скупердяя.
Война преследовала отца не только в кошмарных снах, от которых он часто просыпался с криками и в поту. Он в каждом встречном иностранце видел будущего врага, налетчика. Будь его воля, он бы выкинул из дома все мои раздобытые у фарцовщиков книги американских фантастов, среди которых были творения Рэя Брэдбери, Роберта Хайнлайна, Артура Кларка, и самодельные пластинки из рентгеновских снимков. Мама не разрешала, заступалась за меня и уговаривала мужа, что случись новая война, знание вражеского языка пригодится сыну в разведке.
Я не хотел и думать о войне. Хватит. Владение английским языком позволяло читать увлекательные книги, понимать, о чем поется в модных шлягерах. Довольно впитала родная земля человеческой крови. Мир, труд, равенство и братство. Вот к чему давно пора стремиться людям всей планеты.
– Таак, товарищ комсомолец! Какие у вас планы на вечер? Гляжу, вы опять в клуб собрались на танцульки! Небось с той напудренной плюшкой… Как там ее… Зинкой?
Отец нежданно заглянул мне через плечо. Не заметив его, я брызнул одеколоном прямо ему в усы вместо своего галстука.
Расчихавшись, он выскочил на балкон и там умылся водой из глиняного кувшина для полива маминых любимых гераний и фуксий.
– Прости, папа. Я тебя не заметил, – мне только и осталось скромно извиниться. – Мы идем в кино с Зинаидой Метелкиной.
– Ты слона не заметишь у себя под носом! – отец вернулся с балкона, встал передо мной, важно подбоченившись. – До чего ты легкомысленный стал, Петька. Вконец распустился с капиталистическими плясками! А эта Зинка! Дочка директора кондитерской фабрики! Белоручка! Избалованный поросенок на горошине! Какая выйдет из нее жена, ты хоть подумай?! Станет ли она стирать пеленки за ребенком, носить кастрюли и тазы? Она тяжелее ложки ничего в руках не держала. Конфеты горстями трескает! А что с той Зинкой будет через десять лет? Она в трамвай не влезет! В дверях застрянет. Через турникет метро не протиснется.