Квини шла, стараясь казаться спокойной и независимой, но глаза ее так и метались по сторонам. Ничего необычного девушка не заметила. Обычный лес, и деревья знакомые. Правда, дорога, по которой они шли была одно название что дорога. Кривая, с ямами и ямками, и явными следами от необычно больших животных.
Но тут Квини одернула себя.
– С чего я взяла, что это животные? Помета нет. Следы есть. Похоже, – светлая голова будущего мага-теоретика быстро обрабатывала полученную информацию, – похоже, это вовсе не существа, а механизмы какие-то.
Она вспомнила, как один из трактатов незабвенный учитель посвятил рассуждению о мирах, идущих по пути использования именно механизмов. В Латонии же до сих пор пользовались большей частью гужевым транспортом, а в редчайших случаях, и то, только в последнее время начали пользоваться услугами магов Перемещений.
Вот только недавно был первый выпуск из стен закрытой Академии Перемещений. Правда, выпустилось три, представьте, целых три, Мага Перемещений. Причем уровень их вряд ли был достаточен для такой работы.
Но практиковаться выпускникам надо? Надо. И кое-кому такие перемещения были ой как нужны. Что называется, сегодня здесь, и сегодня же там.
Квини тут резко передернуло от воспоминаний. Да уж. Вот только она была там, и уже здесь.
– Проклятый мальчишка, – прошептала сквозь выступившие слезы девушка. И ведь никто и искать не будет, никто и не поймет, куда же я пропала. И маэстро Фемини в том числе, – с ужасом осознала девушка, и споткнулась о крупный камень, валявшийся на обочине.
Ее туфельки совершенно не подходили для ходьбы по таким дорогам.
Володя, шедший впереди, и размышлявший о том, куда же ему девать эту странную тетку, свалившуюся как снег на голову, обернулся и увидел, как она оступилась и чуть не упала.
Он обратил внимание на ее обувь, и очередной раз удивился. Такие туфельки он видел только в кино или вот в театре, куда в свое время любил захаживать, в бытность ведущим сотрудником НИИ.
Туфельки эти были на такой тоненькой подошве, которая совершенно не подходила для путешествий, и были украшены какой-то вышивкой.
У мужика взыграл давно невостребованный джентльменский набор, и он подскочил к Квини, поддержав ее под руку. Тетка подняла на него глаза, и он оторопел. Глаза были заплаканные, но совершенно молодые.
На ее лице, уголки рта которого уже смотрели вниз, и морщинки не могли скрыть возраст женщины, приближающейся годам к пятидесяти, эти глаза, полные печали, затаенной боли и надежды, поразили его в самое сердце.
И Володя, оторопевши, сказал первое, что пришло ему в голову:
