Пролог
– Волосы белы как снег. В этой девочке нет ни капли магии, Монгер.
– И, тем не менее, она дочь Людьев. Сама знаешь, Ингрид, как многим я обязан этой семье.
– Ну, в семье не без урода…
– Тише ты. Она ведь уже всё понимает.
Да. Если что, урод – это я. Вот та девчушка четырех лет от роду с белоснежными кудрями. Стоя на пороге чужой гостиной в траурном кружевном платьице и с плюшевой гидрой в руках, я и понятия не имела о том, что меня ждет впереди.
Знала только то, что отца сожгли, а мать утопили, соблюдая похоронные каноны элементалей. Вряд ли родители за мной вернутся. И поэтому будь что будет.
– Чего там встала? Иди к тёте Ингрид, – расплылись тонкие губы приемной матери в кривоватой улыбке, больше похожей на усмешку.
Крепче прижала игрушку к груди.
Никогда не любила чужаков. А этих людей я тогда видела впервые в жизни. Их назначили моими опекунами только потому, что мистеру Монгеру Горьску, как моему приемному родителю, полагались и все оставленные мне в наследство земли. До моего совершеннолетия, правда, но его этот факт не смутил. А вот меня смущало то, что мать с отцом, как в сказках, умерли в один день. В жизни так не бывает. В жизни всё более прозаично.
Эх, если бы только я знала, чем это закончится, прямо тогда бросилась бы наутек. На улицу, в ливень, слякоть и грязь. Лишь бы подальше от родового гнезда Горьску.
– Давай же! – подгоняла меня рыжая женщина в расшитом платье насыщенного гранатового цвета, сидя в глубоком кресле перед камином. – Или язык проглотила?
Топ-топ-топ.
Это откуда-то сверху раздалось. Задрала голову, прислушиваясь. Странные звуки повторились неоднократно. Подумала о том, какие ужасы могут происходить в таком огромном доме. Может, крысы бегают размером с собаку. Или заключенные мистера Горьску, если они у него были, организовали побег из чердачной тюрьмы, если она там была.
Топ-топ-топ.
– Да что ж это такое?! – Тогда голову задрала и тетка Ингрид, сморщив острый носик и поводив им из стороны в стороны. В такие моменты она сама больше напоминала крысу, вот только размером с элементаля. – Когда эта троица вместе – никогда не уймутся. Вот, за что я так ненавижу детей.
Да, моя приемная мать резала правду-матку мне в лицо ежедневно, пока я не поступила в академию. Только за это хоть чуточку ее уважала. Лицемерности за ней не наблюдалось. Просто стерва. И всё.
– Дельфина, подойди. – Хозяин особняка даже от чтения отвлекся, стрельнув в меня взглядом из-под очков-половинок в золотой оправе. Помню, его голос тогда показался мне настолько зловещим среди давящих на меня стен, что я опасливо сделала шаг назад. – В этом доме тебе бояться нечего.
