Снег крупными хлопьями падал на землю, укрывая ее белой пеленой. Ледяной ветер петлял между деревьями, изредка сдувая на землю слежавшийся снежный покров. На горе не осталось ни единого темного пятнышка: куда ни глянь – всюду белая пелена и звенящая мертвая тишина.
Вдалеке что-то шевельнулось. Раздался протяжный скрип снега, нарушая немой покой этого места. Однако казалось, что природа вовсе не против визита нежданного гостя. Она почтенно приветствовала его, застыв в ожидании, как будто склонившись в поклоне. По незримой тропинке неспешно плыл одинокий силуэт. Кто бы ни был ему свидетелем – ни за что бы не назвал его человеком. Слишком спокойная походка, слишком мягкая поступь, слишком плавные движения. В нем не было скованности, что так присуща людям, оказавшимся на морозе, не было нетерпения, желания поскорее добраться до своей цели и как можно скорее вернуться в согретый дом.
Девушка поднималась все выше и выше в гору, но каким-то чудом умудрялась не проваливаться под снег, несмотря на глубокие сугробы. Она была в простом белом одеянии, которое было единственным, что отделяло ее хрупкое тело от пронзающего насквозь мороза. Кимоно ничуть не уступало своей белизной снегу, с ярко синим подслоем, виднеющимся из-под него, с белым капюшоном, накинутым на голову, из которого выбивались несколько прядей столь резко контрастирующих угольно- черных волос. А также черно- серый пояс, туго завязанный чуть выше талии. На ее ногах поверх белых носков были надеты простые черные гэта, а в руке девушка сжимала ручку черного зонтика с круговой полоской цвета морской волны.
Преодолев уже две трети горы, девушка остановилась у глубокой пещеры, внутри которой была только тьма. Несмотря на стоящий пронзительный холод, казалось, что воздух в этом месте в любую секунду готов взорваться от напряжения. Пока что все было спокойно, но тяжесть этого места давила почти физически. Необъяснимая сила мешала сделать вдох, заставляя каждого пришедшего чувствовать удушение. Испокон веков люди сторонились этой горы и даже не решались ступить на нее, не то что зайти так далеко. И разряженный воздух, клубившийся на ее вершине, был далеко не единственной причиной, по которой они опасались приближаться к этому зловещему месту. Девушка же не дрогнула, будто и не замечая приступ безотчетной слабости, охватившей ее. Вместо этого она подошла почти вплотную к ведущему внутрь проему, устремив свой взгляд прямо во тьму.
Девушка протянула руку вперед, при этом оголив свое неестественно белое запястье, что было светлее снега, однако уже через секунду отдернула его, словно обожглась. В мгновение ока ее белоснежная кисть потемнела, покрывшись чем-то темным и едким. Тем, что невозможно просто оттереть, и что при этом жгло кожу, как свежий рубец от ожога. Резкий порыв ветра сдернул капюшон с ее головы, растрепав черные волосы. Ничуть не напуганная случившимся девушка не сводила пристальный взгляд голубых глаз со своей руки. Ее губы тронула легкая полуулыбка, не выражающая ни радости, ни печали, ни страха, ни сочувствия, ни каких-либо других эмоций, поскольку взгляд девушки при этом оставался потерянным, блуждающим как будто за тысячи километров отсюда. Наверное, и эта полуулыбка, промелькнувшая на ее лице, была ничем иным, как реакцией на одно из переплетающихся воспоминаний о прошлом, вспыхнувшем на задворках ее подсознания. На самом деле, кем бы ни была эта девушка, сейчас она скорее напоминала заблудшего духа, что все никак не может обрести покой, отпустить то, что так неумолимо держит его и гнетет и в то же время является таким желанным, несмотря на приносимую боль. Проще было бы отказаться от всего, переродиться, позволить жизни идти своим чередом, но…
