То самое место…
Алида Гарсия, спотыкаясь, пробиралась через зимний лес, помечая кровавыми следами долгий путь по сверкающему белизной хрустящему снегу.
Руки женщины судорожно тряслись. Она едва могла сжать в кулак онемевшие пальцы, мокрые от снега, крупные хлопья которого таяли, касаясь кожи. Сумеет ли она, когда придет время, выстрелить из старого револьвера Луиса?
Ноющая боль в животе заставила Алиду вспомнить о предначертанной ей миссии. Божественной миссии.
Плохо, все было очень плохо. Неприятности начались, когда у Алиды зачесались живот и локти. Но куда больше тревожило женщину то, что творилось у нее внутри. Она понимала: так быть не могло, однако поделать ничего не могла.
Алида оглянулась назад, на кровавые следы на снегу, с тревогой всматриваясь в лесную мглу, – нет ли погони?
Несколько лет она жила в страхе перед иммиграционной службой, потом все в одночасье стало куда страшнее. Вначале Алиду хотели лишь депортировать, а теперь намеревались уничтожить.
Исцарапанные ветками ноги и руки были в крови. Левая нога, с которой давно слетел башмак, болезненно кровоточила – ледяная корка каждый шаг превращала в муку. Из носа тоже сочилась кровь, но все это ничто по сравнению с кровью, которая отхаркивалась каждые несколько минут.
Нужно двигаться вперед, нужно отыскать то место… место, где все начнется.
Алида увидела два мощных дуба – словно вековые любовники, тянулись они друг к другу, застыв в вечном порыве. Она вновь вспомнила о своем муже Луисе, потом о ребенке. И отбросила мысли прочь. Нельзя долго думать об этом на фоне той мерзости, что творится у нее в животе.
Алида сделала то, что должна была сделать.
Три пули для Луиса.
Одна для ребенка.
Одна для человека с автомобилем.
При таком нехитром раскладе в барабане револьвера оставался еще один патрон.
Алида споткнулась, попыталась удержаться от падения, но не смогла – окровавленные руки вошли в глубокий снег. Окостеневшие пальцы уперлись в невидимые камни, захватив еще больше жгучей холодной боли, а голова стукнулась о твердую ледяную корку. Алида подняла изможденное лицо, залепленное мокрым снегом вперемешку с кусочками льда. Изо рта снова отхаркнулось кровавой слизью – алая вспышка на белом снегу.
Кровь и несколько мокрых комочков чего-то черного.
Внутри было больно. Очень больно. Женщина начала медленно подниматься, потом замерла и уставилась на пару могучих дубов неподалеку. Они возвышались над поляной, и голые ветки образовали громадную скелетообразную крону, имевшую до пятидесяти метров в поперечнике. Неопавшая мертвая листва слегка колыхалась от зимнего ветра. Алида понятия не имела, что она ищет; знала лишь, что ей необходимо пробираться подальше в лес, в самую чащу, куда не ступала нога человека.
