ГЛАВА 1
Десерт был великолепен. Маленький, легкий, изящный, он походил на бабочку, присевшую отдохнуть посреди ягодно-цветочного поля. Шарик белоснежного мусса, несколько листочков мяты под золотистой обсыпкой, блестящие от глазури ягоды, цветы сирени – по слухам, тоже съедобные – и небрежный штрих соуса сверху. Не хватало лишь карамельных крыльев… и не только их.
Чья-то позолоченная ложечка безжалостно смяла десерт. Отломила и размазала по тарелке кусок мусса, раскидала по сторонам ягоды в поисках самой вкусной и в пыль раскрошила карамельные паруса-крылья, так и не отдав должное кулинарному таланту месье Жо. И все же даже так...
М-м-м…
Не сводя глаз с тарелки, я сглотнула вязкую слюну. Есть хотелось до умопомрачения – и не обязательно что-то столь возмутительно дорогое и возмутительно крохотное, что называлось в меню Брейден-холла высокой кухней. Я не отказалась бы и от простого сэндвича. Или салата. Или сахарного рогалика... тьма, когда я вообще в последний раз ела что-то сладкое?
М-м-м…
Рука остановилась, не коснувшись края тарелки. Мне был прекрасно известен главный запрет – никогда, ни при каких обстоятельствах не прикасаться к блюдам, приготовленным для клиентов, даже в тех случаях, когда тарелки вернулись на кухню почти нетронутыми. И если месье Жо, может, и было все равно, умыкнул ли официант с тарелки лакомый кусочек, то Доррис, старшая по кухне, за такое безжалостно выкидывала вон.
Но если никто не увидит… Всего одну ягодку…
Взгляд скользнул по помещению моечной, полному влажного горячего пара, и сгорбленным спинам товарок по работе, половину из которых я даже по именам не знала – за время двенадцатичасовой смены мы подчас и разогнуться-то не успевали, не то что переброситься парой фраз. Никто не смотрел в мою сторону. Да и старшей, на счастье, не было.
Я воровато огляделась по сторонам и быстрым движением пододвинула к себе десерт. Потянулась, уже предвкушая, каким будет вкус муссового шара, оттененный кислинкой спелых ягод. И…
Плюх!
Внушительная стопка фарфоровых тарелок, украшенных золотыми вензелями Брейден-холла, обрушилась на многострадальный десерт, превращая его в невнятную кашу. Соус, мусс и ягодный сок брызнули по сторонам, испачкав фартук.
Сверху раздался неприятный смешок Уоррена, официанта, обслуживавшего гостей в главном зале.
– Уснула, что ли, Мэддекс? – грубо бросил он, небрежно сваливая в раковину столовые приборы. – Работай давай!
Иного я и не ждала. Около месяца назад Уоррен почему-то решил, что осчастливит меня своим вниманием, зажав в углу прачечной. Пришлось объяснить распустившему руки коллеге, что он ошибся, – вот только его это лишь разозлило. С тех пор всякий раз, когда наши смены совпадали, Уоррен не давал мне прохода. И заодно мелочно гадил от души.
