Пролог
Имельда Ноэми Мерседес умирала. Она точно знала, что умирает: тело налилось свинцовой тяжестью, на грудь словно положили наковальню, за каждый вздох приходилось бороться. Слабость и жар не позволяли даже поднять веки, и в темноте, окружавшей Имельду, плавали красные круги и ослепительно-белые кляксы. Невыносимо хотелось пить, но воды ей не давали уже много часов, а попросить она не могла, да и бессмысленно это. Они хотят её смерти, ждут с нетерпением, зачем же давать обречённой хоть глоток воды, хоть миг надежды?
Взвизгнул засов, хлопнула дверь, с шорохом тафты и стуком каблуков мимо ложа умирающей прошла женщина. От запаха мавританских благовоний запершило в горле. Опять проверяют, а остальным говорят, что ухаживают за больными. Когда Имельду с мужем переносили в эту хижину, едва защищавшую от непогоды, свекровь громко причитала и пугала всех какой-то индейской горячкой. Дескать, она уже перенесла эту заразу один раз, больше не заболеет, сама и будет ухаживать за сыном и невесткой. Зато после, когда испуганные негры разбежались подальше от хижины, о заботе речи уже не шло. Донья Исабель заходила по двадцать раз на дню, но только шипела как та змея: «Когда ж ты сдохнешь, нищенка? Упокойтесь уже с миром, Кристобаль!» Свояченица же, Хуана, вообще не проронила ни слова. Принесённую воду тут же выливала на земляной пол, а нетронутую еду уносила, отдавала собакам прямо возле хижины. Сквозь тонкую щелястую стену каждый раз слышны были взрыкивания и скулёж, когда звери делили подачку.
Имельда могла понять ненависть к себе, чужачке, у которой из приданого был только длинный шлейф предков, старинное кольцо и кошель с золотом, который отец с душевной болью вручил зятю после венчания. Но Кристобаль? Как донья Исабель могла так поступить со своим сыном?! Тут женщина в глубине комнаты тихо ахнула.
– Как он, Хуанита? – высокий голос доньи Исабель резанул по ушам, хотя говорила она негромко. Вероятно, за дверью стоит негр-охранник, которому велено не пускать к больным никого, кроме самой госпожи и её младшей невестки. Ведь зараза может разлететься по асьенде[(1)] с быстротой ветра.
– Соболезную, матушка, – голос Хуаны, младшей невестки доньи Исабель де Кастро Нуньес, был полон чего угодно, только не соболезнования.
– Наконец-то, слава Пресвятой Деве и святому Мигелю[(2)]! Отмучился, – с облегчением выдохнула донья Исабель. – Сейчас обмоем, а дрова уже сложены. А что эта?
Шаги Хуаны приблизились к ложу Имельды, прохладная рука легла на шею, нащупывая вену. А Имельда и дышать перестала, кажется. Кристобаль мёртв. Его чёрные сверкающие глаза больше не откроются, никогда он не назовёт её любимой, женой, не обнимет…
