ГЛАВА 6
– Проходите, Ваше сиятельство! – распахнул перед графом дверь мистер Гарнет.
Я стояла, опустив низко голову, а когда лорд вошёл, присела в полупоклоне, так и не подняв глаз. Но я зря переживала, граф и не пытался рассмотреть моё лицо. Видимо, он осматривал помещение, потому что сказал низким голосом, который пробрал меня до глубины души.
– Изменения вижу. Это делает вам честь, мистер Гарнет.
Стало немного обидно, ведь до моего прихода лекарня была в таком состоянии, в каком хороший крестьянин и хлев не содержит.
– Благодарю вас, милорд,– ответил доктор. – Мы старались.
Этим «старались» он вмиг погасил обиду. Правильно, неужели будет рассказывать о том, кто стал причиной наведения порядка. И вдруг сама себе удивилась: о чём я думаю? Да мне же нельзя лишний раз никому на глаза показываться.
Вновь охватила паника, да такая сильная, что ноги задрожали. Я готова была уже в обморок упасть, когда доктор сказал:
– Ты свободна, мисс.
На деревянных ногах прошагала к двери, вышла в коридор, прижалась к стене, перевела дыхание. И снова спросила сама себя: что со мной?
Быстро скользнула в свою маленькую коморку, где хранила зелья. Сев на старый сундук, перевела дыхание. Ох, как будто груз с плеч свалился. И что со мной было? Всякие непрошеные мысли мелькали. Честно признаться надо хотя бы себе, что хотелось, чтобы этот лорд узнал, что это я стала причиной перемен в лекарне. Зачем мне это? Неужели хотелось произвести впечатление?
От этой мысли в горле пересохло. Вот о чём я думаю? Разве такой высокомерный джентльмен будет смотреть на такую замарашку, как я? Да у него слуги, верно, выглядят лучше.
По щекам потекли слёзы… Слёзы обиды и горечи. Разве допустили бы родители, чтобы у меня такие мысли возникли? Матушка всегда пыталась оградить меня от внимания таких вот богатеев, утверждая, что ничего хорошего их интерес простым людям не сулит.
А батюшка, когда слышал наши задушевные разговоры, хмурился и утверждал, что убьёт каждого, кто причинит мне вред. А ведь так и вышло…
Вновь перед глазами встал тот день…
Слуги барона явились поутру, потребовав, чтобы я поехала с ними. Родители, конечно, воспротивились. Тогда самый щеголеватый из них – маленький, худой с цепкими чёрными глазками на удлинённом лице (он мне напомнил крысу), начал угрожать, что натравит на нас селян. Отец только рассмеялся, услышав эти слова, а матушка так посмотрела, что он мигом вскочил в коляску и ретировался.
Родители не придали значения угрозам, а зря. С этого дня нашу семью начали травить – возле кузницы часто околачивались незнакомые личности, как потом выяснилось, отгонявшие всех, кому нужна была помощь кузнеца. Отец остался без заработка. Теперь мы пробивались случайными заработками матери, которые вскоре тоже прекратились, потому что селян запугали, сообщив, что матушка – ведьма, на которую косо смотрит инквизиция. А инквизиции боялись все, потому что попасть под её подозрение, значило угодить в застенки мрачных подземелий, о которых ходили страшные слухи, или сгореть на костре. И последнее было лучшим исходом для всех несчастных.
