Мои громадные плечи расправляются, когда я вдыхаю запах грядущей войны. Я смотрю вперёд, на тропу, ведущую к землям мягкотелых, – и глубокий рык рождается в моей груди.
– ЗАГ-ТАРАК ГРОМОКЛЫК! Так называют меня! Слушайте все!
Поднимаю над головой огромный топор, покрытый зазубринами от прошлых битв.
– Старейшины сказали мудро! Река широка, но наша ярость шире! Крепости высоки, но наши копья длиннее!
Поворачиваюсь к гоблинскому вождю, скаля клыки.
– Твои туннели должны быть глубоки и прочны, зимний брат. Если твои воины подведут, я сделаю из твоего черепа новую чашу для питья!
Обращаюсь к своим воинам.
– Разделимся на три клыка! Первый клык – со мной на главные ворота!
– Второй клык – с Зубаром, обойдёте с запада, где стены низки!
– Третий клык – с Ургой, ждать сигнала гоблинов и бить изнутри!
Ударяю кулаком в грудь.
– Помните! Мягкотелых женщин не трогать до раздела добычи! Хлеб и скот не жечь – нам пригодится! Железо и оружие собирать для кузни! Блестящие побрякушки – к шаманке для духов!
Поднимаю свой рог к небу.
– Духи предков смотрят на нас! Покажем им, что Громовые Клыки достойны песен! ВААААААРГХ!
Мой боевой клич подхватывает вся орда, и грохот сотен ног и оружия сотрясает горы. Кровавый закат окрашивает мою кожу, делая её ещё темнее, чем болотная тина. Я сжимаю кулак, наблюдая за своей ордой, марширующей к перевалу.
Гоблинский вожак подползает ко мне, его белый меховой плащ пропитан грязью для маскировки.
– Великий Громовой Клык, – шипит он, показывая острые зубы. – Мои лазутчики вернулись. Крепость Блеклых Камней действительно почти пуста. Но есть странность – дым из кузниц идёт днём и ночью.
Я хватаю гоблина за шиворот и поднимаю к своему лицу. Его ноги болтаются в воздухе.
– Говори яснее, подземный крыс! Что ещё видели твои глаза?
– Повозки, – хрипит гоблин. – Много повозок покинули крепость ночью. Может, увозили женщин и детей. Или сокровища.
Я швыряю его на землю и поворачиваюсь к Зубару. Старый орк задумчиво гладит свои клыки.
– Хитрость? – рычу я.
– Может быть, – скрипит Зубар. – Но даже если так, наши воины голодны до битвы. Повернуть сейчас – потерять их уважение.
Урга приближается, её посох оставляет дымящиеся следы на камнях.
– Кости говорят о крови и победе, – шепчет она. – Но не уточняют, чья кровь прольётся.
Я поднимаю боевой топор, и солнечный луч отражается от его лезвия, ослепляя на мгновение.
– ГРОМОВЫЕ КЛЫКИ НЕ ОТСТУПАЮТ! – мой рёв эхом разносится по ущелью.
– Если это ловушка – мы раздавим её! Если сокровища – мы возьмём их! Если воины – МЫ ПЕРЕГРЫЗЁМ ИМ ГЛОТКИ!
