ГЛАВА 1,
В которой семь человек безуспешно ищут труп, а леди Камилла Конвей продумывает паническое бегство.
Март в этом году выдался в Лондиниуме тёплый: температура днём доходила до двадцати градусов тепла, на клумбах в парках и садах уже отцвели примулы и крокусы, подходил черёд нарциссов и тюльпанов. На розовых кустах перед особняком на площади Сент-Джеймс бутоны готовы были вот-вот лопнуть, и садовник Биллингс – пухлый, в полосатом свитере и прорезиненном фартуке – вился вокруг них заботливым шмелём. Всё пахло зеленью, цветами и весной.
Увы, внутри особняка атмосфера была совсем не такой светлой. Можно было бы даже назвать её гнетущей, и виной этому неприятному явлению была небольшая изящная кошечка по имени Мейди, не так давно в этом доме поселившаяся. Сама по себе Мейди неприязни ни в ком не вызывала, даже в галльском бульдоге по кличке Бони: на его миску и лежанку кошка не покушалась и охотно соглашалась поиграть. Хозяйка дома, леди Камилла Конвей, вдовствующая графиня Торнфилд, к кошкам была равнодушна, поэтому готова была принять и Мейди. Даже в качестве подарка. Даже от невестки Сесилии.
Но вчера утром леди Камилла обнаружила в голубой гостиной кучку перьев. Ещё несколько пёрышек лежали на ковре в коридоре, на лестнице и, наконец, у входной двери.
– Гривс!
Дворецкий вышел из кухни и поклонился.
– Да, миледи!
– Что это?
Как и положено леди, Камилла не стала указывать на следы преступления пальцем, лишь повела в их сторону бровью. В конце концов, sapienti sat! >1)
>________
>1) Sapienti sat – латинское крылатое выражение, означающее в переводе «умному достаточно» или «для понимающего достаточно».
Дворецкий оказался вполне sapienti.
– Мне кажется, это перья, миледи.
– В моём гардеробе давно нет шляпок с перьями, Гривс, так откуда же они взялись?
– Боюсь, миледи, что сегодня утром кошка проникла в сад и поохотилась.
– Успешно, судя по всему. И где труп?
Были призваны к ответу горничные, но к нужному результату не привели даже соединённые усилия двух девиц, двух дюжих лакеев, дворецкого, садовника и примкнувшей к ним личной камеристки миледи. Камилла, кипя яростью, приказала вызвать экипаж и уехала в свой клуб. Ярость была тем мучительнее, что излить её было не на кого.
На кошку? Но у бедного животного инстинкты, она не может не охотиться.
На леди Сесилию, которая принесла в дом Мейди? Очень бы хотелось, но нельзя; родственники, какими бы они ни были, это святое. Особенно на расстоянии.
На горничных, которые за кошкой не уследили? Но это не входит в их служебные обязанности.
