— Я не знаю, что думать… – я запнулась.
Теар склонил голову набок. Сейчас он показался вдохновленным, будто нападение придало решимости действовать.
Я осталась стоять на месте, глядя на то, как он подходит, как едва заметно прихрамывает на левую ногу, как в полумраке свет масляных ламп скользит по его гладкой коже. И в вырезе черной рубахи, совсем как у обычного человека, бьется на шее жилка.
Так или иначе, я полностью в их власти: пока они держат дочь у себя, у меня нет возможности противиться воле драконов.
– Зато я знаю, о чем ты думаешь, – заговорил он медленно.
Что-то было в его лице волевое и смелое, а в драконьих глазах, кроме пламени, виднелся живой интерес. Мы все для них лишь забавные люди, только зачем этот дракон уже несколько раз приходит мне на помощь?
– О чем же? – мой голос сорвался.
Теар остановился в одном шаге, так, что я чувствовала жар его кожи.
– Хочешь прикоснуться ко мне, но тебе страшно. Страшно, потому что тогда, пятнадцать лет назад, такие, как я, погубили твою семью. И теперь любое напоминание об огне заставляет твое сердце биться чаще и становится труднее дышать. Но вместе с тем я не успел причинить тебе боль, в отличии от моего отца, поэтому ты в смятении: можно ли мне верить.
Он был прав, огонь меня мучил. Но прикоснуться? Нет… Хотя я ведь касалась его прежде. И теперь вдруг и впрямь захотелось дотронуться – самыми кончиками пальцев, как до горячего очага – убедиться, что он по-прежнему опасный дракон или... узнать другую его сущность.
Теар неожиданно взялся обеими руками за ворот рубашки и растянул его, обнажая шею и верхнюю часть груди.
– Коснись. Я не хочу причинять тебе вред. Мой огонь никогда не вырвется против воли, и сейчас я – человек. Вас назвали неприкасаемыми. И я не трону, но сам открыт перед тобой. Под этой кожей бьется самое настоящее сердце, я знаю, о чем говорю.
Я хотела рассмеяться этому сумасшедшему дракону в лицо. Внезапному, провоцирующему и резкому, как порыв жаркого ветра. Что он делает?!
Но он снова... Этот, мужчина завораживал ясными глазами, гладкой загорелой кожей, крепкой открытой шеей с плетением вен, он был не такой уж совершенный, но от этого еще более влекущий.
Дракон стоял совсем близко, и я видела, как глубоко он дышит. Мой взгляд притянули крепкие плечи, в вечернем свете они казались бронзовыми, в распахнутом вороте выступали мышцы, и я вдруг поддалась этому колдовству – подняла ладони и коснулась дрогнувшими пальцами кожи дракона.
Теар загадочно улыбнулся, глядя на меня. Я могла впиться ногтями ему в шею, могла причинить ему боль — за все то, что случилось со мной... вцепиться со всей силы, мстить за отца, за отнятую дочь, за отнятую свободу, даже зная, что не в моих возможностях причинить ему вред. Но не стала.
