Марина стояла на корме, всматриваясь в белую гладь, рассеченную темной полосой от ледокола. Полярная ночь уже закончилась, но солнце пока выползало робко – чтобы лениво прокатиться вдоль горизонта и снова скрыться, оставив после себя бледные сумерки.
Подтянув бегунок молнии плотного шерстяного комбинезона к самому горлу, Марина приступила к разминке, когда за спиной раздался бодрый голос:
– Есть вероятность, что сегодня – последний день цивилизации. Стоит ли делать зарядку? Тем более в таких суровых условиях.
Она обернулась и увидела старшего антрополога Фредерика Хансена, крепко сбитого норвежца. Он кутался в ярко-оранжевый пуховик.
– Возможно, последний… А возможно, и нет. Конец света – не повод расслабляться. А к суровым условиям я привыкла.
Фредерик усмехнулся, и Марина решила, что разговор окончен. Набрав полную грудь морозного воздуха, она побежала. Десять кругов по палубе – привычная утренняя норма.
Завершив пробежку, Марина задержалась на палубе, цепляясь взглядом за нависшее небо. Там, за этим серым пологом, из бесконечной, холодной – и теперь уже точно не пустой – глубины космоса приближалось нечто неизведанное.
Три года ожидания. Три года подготовки. Три года страха, медленно разъедавшего веру в собственные силы. Что может противостоять этому? Иногда Марина ловила себя на мысли – и, похоже, то же самое чувствовал каждый в команде, – что все их усилия абсолютно напрасны.
День шел своим чередом. Точнее, казалось, что идет – ведь это был, пожалуй, самый распланированный день в истории человечества. С того момента, когда станции на орбите Плутона засекли чужие корабли, которые затем методично изучали одну планету за другой на своем пути к Солнцу, Земля непрерывно готовилась.
