31 декабря 1999 года – 2000 год.
Редкие снежинки падали на город. Красивые, шестилучные, они летели с темного, подсвеченного тысячами огней мегаполиса неба, ловя блики от фонарей, блестя и переливаясь. На улице было довольно холодно. Термометры с утра показывали почти десять градусов мороза, но это не останавливало веселых гуляк, высыпавших из уютных домов на центральные бульвары и площади, чтобы встретить миллениум.
Кто-то ждал в новом двухтысячном году конец света, кто-то – глобальной технологической катастрофы, кто-то – сбоя в мировых компьютерных сетях, но это не мешало миллионам людей с радостью встречать наступление третьего тысячелетия. Одетые в красные колпаки Санта-Клауса, налепив на лица бороды Деда Мороза, держа в руках разноцветные светящиеся игрушки, взрослые и дети шли по Тверской в сторону Красной площади, чтобы первыми услышать бой курантов, открывающий новую эру. Для кого-то этот день станет первым в череде многих счастливых дней, для кого-то откроет двери в мир тоски и горя, но сегодня все это неважно. Сегодня – ночь миллениума! До утра остались позади все проблемы, все трудности – как прошлого, так и неизвестного пока будущего. Сегодня можно надеяться на чудо, пить шампанское, веселиться, наслаждаться обществом друзей и знакомых.
Алина Львова вышла из метро «Белорусская» и пошла пешком до «Пушкинской». Идти на Манежную площадь она не собиралась, встречать Новый год на морозе в ее планы не входило. Сегодня они собираются у Кати Шемякиной, институтской подруги Алины, девчонки веселой и разбитной, у которой целая куча друзей и знакомых и замечательные родители, проводящие дома не больше одного дня в неделю. Катя обещала организовать что-нибудь «эдакое», что бы запомнилось на ближайшее тысячелетие, и Львова ей верила.
Пройтись по городу девушка решила, чтобы поднять себе настроение, заразиться весельем и ощущением праздника от возбужденной, беснующейся толпы. В конце концов, сегодня не обычный Новый год, сегодня первый Новый год, который она отмечает не с предками. Мама посчитала, что дочь, став первокурсницей, достигла возраста, когда самую заветную ночь в году можно отмечать не дома, и после длительных скандалов и препирательств смогла убедить в этом отца. Так что Алина почувствовала настоящую свободу, вырвавшись из-под осточертевшей родительской опеки, и собиралась отрываться по полной.
Катя жила на Пушкинской площади. Перед домом подруги наблюдалось настоящее столпотворение празднующих. С хлопком открывались бутылки шампанского. Шипучая пена вырывалась из пластиковых стаканчиков, зажатых в пальцах, спрятанных в вязаные варежки, и смешивалась с грязным, затоптанным сотней башмаков снегом. Кто-то поздравил Алину с наступающим, кто-то хлопнул по спине, перепутав со своей подружкой, один парень пытался познакомиться, но уж больно сильно у незадачливого донжуана заплетался язык, и девушка не смогла разобрать ни слова из длинной речи, изобиловавшей икотой и матерными словами.
