Москва плавилась не столько под лучами июльского солнца – они едва пробивались сквозь удушливую молочно-белую пелену смога и дыма от подмосковных пожаров – сколько под волнами беспощадного жара, даже ночью не отступавшего перед прохладой. Счастливчики с кондиционерами наслаждались прохладой и возможностью в любой момент простудиться. Подавляющее большинство горожан молча страдало, меньшинство – спасалось эвакуацией за город и за пределы России вообще.
Я принадлежала к подавляющему большинству. Кондиционеров не было ни дома, ни в издательстве, куда я должна была являться пять дней в неделю, уехать куда-либо было невозможно: свой отпуск я легкомысленно отгуляла в мае, в старом добром Крыму у осевшей там институтской приятельницы. Поэтому – тоже страдала.
А еще – тихо ностальгировала о молодых годах, когда погоду замечала постольку поскольку, а жару вообще любила самозабвенно. Очень любила сравнивать себя со змеей: мол, температура тела у меня идентична температуре окружающей среды, и ежели термометр за окном показывает тридцать шесть и шесть – это самое оно то. Как говорится в народе «зубов не стало – орехи принесли»: на улице (да и дома) как раз такая температура… Только я изменилась.
Пятьдесят – не двадцать пять и даже не тридцать восемь. Хотя мне некоторым образом повезло: я исхитрилась сохранить стройную фигуру и почти гладкое лицо, но существенно поумнела. Любовные переживания меня уже не волновали, одиночества я не боялась ни капельки – привыкла за пять лет вдовства, а работа чрезвычайно удачно сочеталась с хобби: всегда интересовалась историей и трудилась теперь редактором исторических произведений в достаточно крупном издательстве.
К тому – нынче все кинулись писать исторические романы, причем не абы какие, а – альтернативные. То есть: что было бы если бы… Об аксиоме «у истории нет сослагательного наклонения» забыли намертво, как, впрочем, и о самой истории. Большинство авторов, с рукописями которых мне в последнее время доводилось работать, изучали сей предмет, в основном, по произведениям не историков, а писателей. И вполне могли, зашвырнув своего героя в очень отдаленное (или просто отдаленно) прошлое, перепутать эпохи, правителей и вообще все на свете.
Первое время я пыталась протестовать и отклонять такие произведения. Но быстро поняла, что один в поле – не воин. Вызвавший меня для беседы директор издательства доходчиво объяснил, что читателям нужна фабула, а не историческая точность, и что мое дело – исправлять корявые фразы и следить, чтобы имена персонажей не менялись по ходу повествования. Что ж, больному, как говорится, легче. Но если молодые читатели будут составлять представление об истории по этим произведениям…