– Боже, это что, уши?! – воскликнула Вика, разглядывая светловолосый затылок незнакомца.
И что ещё вечером она находилась в своей крохотной комнатушке, совсем не выбивалось из общей картины настолько сильно, как увиденное. Да, это место могло бы с натяжкой сойти за лес у ближайшей деревушки, если бы не одно но: Виктория совершенно точно помнила, что на дворе октябрь и никаких цветущих лилий сейчас быть точно не может. К тому же, шагах в пяти стоял высокий, статный мужчина, облачëнный в лёгкую рубаху и брюки, что ещё больше сомнений наводило о месте пребывания. Его светлая коса спускалась ниже лопаток, а кончики ушей значительно заострялись, вытягиваясь вверх. Ладони незнакомца тянулись к густой кроне дерева и, казалось, источают едва уловимый свет.
Однако стоило девушке лишь озвучить своë удивление, как мышцы на спине незнакомца напряглись. Он обернулся, молчаливо обрушивая на миниатюрную брюнетку всё своё недовольство и лишь крохотная толика недоумения, казалось, спасала от разрушительных последствий. Во взгляде явно читалось: «Ты и в правду тут или мне это мерещится?»
Некоторое время Виктория не нарушала тишины, некультурно разглядывая все части тела, которые только попадались взгляду. Ощущала, как солнце ласкает её кожу и наводит ни с чем не сравнимое чувство спокойствия. Однако, стоило ей погрузиться в забытье, как раздался грубый настороженный голос.
– Ты кто такая? И как вообще попала в запретный лес?
– Виана, – не раздумывая выдала она, удивляясь тому, как легко это получилось.
Нет, в первую секунду хотелось назваться, как обычно, Викой, но губы не дали этого сделать. Пять букв вырвались сами собой, оставляя девушку в смятении. Ещё бы, ведь подобное впервые за двадцать три года её жизни.
Ещё младенцем она попала в дом малютки, и некоторые из нянечек утверждали, что кроме одеяльца при девочке имелся ещё серебряный кулон. Недобросовестные работники несколько раз пытались снять его с шеи крохи, но каждый раз их попытки заканчивались неудачами. Да так, что после этого они и близко не могли подойти к малышке. Никто из них не мог внятно объяснить, что с ними происходит. То ли сумасшествие, то ли проклятие, а только прослыла Вика приносящей неудачи. Дети её сторонились, а персонал не хотел иметь с убогой ни какого дела.
Казалось это никак не мешало Виктории. Она научилась принимать своё одиночество. Так и росла, втихаря мечтая о волшебных далёких странах. Со временем большинство людей просто перестали её замечать. Поэтому когда она рассказала, что на кулоне выбито имя Виана, над ней даже не посмеялись, а просто в очередной раз покрутили пальцем у виска. Ведь остальные видели там лишь закорючки, да завитки. А став взрослой Вика больше никогда не упоминала об этом, убедив себя, что слишком бурная фантазия детей – дело обычное.
