Тёмная изба с поросшей мхом и тысячелистником крышей, с провалившимся крыльцом и навечно закрытыми ставнями смотрелась угрюмо и зловеще. Но Сашка-Принц без колебаний отворил калитку в покосившемся штакетнике, прошёл по еле заметной стёжке к бывшему крыльцу и постучал в облупленную дверь условным стуком: два коротких, три длинных.
Щёлкнул замок. Дверь приоткрылась, и изнутри сказали вполголоса:
– Принц, совесть есть? Уже два часа тебя ждём!
– Здорово, Ганс. Вичка здесь?
– Ага. Мы вместе приехали. Заползай, не тупи.
Сашка-Принц прошёл в единственную комнату. Там на широкой, как футбольное поле, кровати сидела светло-русая девушка, в джинсах, толстовке и босая. На вид ей было пятнадцать лет – столько же было и обоим её приятелям. Она держала в руках старинную фарфоровую кружку с горячим чаем, а рядом лежал надорванный пакет с баранками.
– Хай!
– Привет, потеряша. Хочешь? – она кивнула на баранки.
– Я обедал.
– Вот жрун! – полушутя осудил приятеля Ганс. – Мы его ждём, а они кушать изволют!.. Царь трапезничать желает!
– Ганс, ты же знаешь мою маман. Если я задвину её фирменный борщ «як в бабусi Ганны у Полессе», будет шумно. Лучше гибст ду мир айн шнапс.
– Шнапс? Варум шнапс? С какой глюк?
– Счас узнаете, с какой глюк. У меня для вас сюрпрайз.
Явилась на свет божий бутылка из-под минералки, наполненная, судя по запаху, отнядь не минералкой.
– Все будут? – спросил Ганс.
– Мне на донышке. – Вичка изобразила меметичный жест. – Мать сегодня дома, и если почует – мне звизда.
Трое приятелей выпили по глотку жгучей жидкости и принялись зажёвывать самогон баранками.
– И где сюрпрайз? – спросила Вичка.
Вместо ответа Принц открыл рюкзак и достал небольшой предмет, завёрнутый в носовой платок.
Он развернул платок, и Ганс с Вичкой хором присвистнули.
– Что это? – с изумлением, приправленным страхом, спросила Вичка.
– Что видишь, – ответил Принц.
* * *
Они собирались тут раз или два в неделю, неразлучная троица: Вичка, Сашка-Принц и Ганс: многие думали, что это прозвище, но рыжего парня с лошадиным лицом действительно так звали, потому что по линии отца и прадеда по матери он происходил из поволжских немцев.
Конечно, можно было собираться в антикафе «Парадайз» на перекрёстке Воздвиженской и Интернационального проезда. Двести пятьдесят с носа – и сиди хоть до полуночи. Ну, не до полуночи – в девять их выпроводят со словами «Ребята, ни нам, ни вам не нужны проблемы, приходите завтра». Зато там всегда горячий чай и кофе, печеньки, настолки, халявный вайфай и много чего ещё. Можно встретиться у кого-то на квартире. Например, у Вички: отец у неё уехал в командировку десять лет назад, а мать дежурит в больнице сутки через двое.
