Виктор Флэм, лорд Обители, бывший посол Фелидии в заморском Лиамате, член верховного совета при короле, Глава северных земель лежал в центре помещения на огромном столе. Андалина приблизилась. Ее отец походил на спящего, вот только грудь его не двигалась и ни один мускул не дрогнул на бескровном лице, когда на него упал огненный свет.
– Здравствуй, папа, вот и увиделись, – промолвила его дочь.
Мертвец ответил безразличием. Сложенные руки Виктора покоились на груди, на том самом сюрко, что он надевал для художника. Золотистая свеча выглядывала из-под переплетенных закостеневших пальцев. На среднем левой руки, поймав огненный свет, вспыхнул кровавый янтарь.
Андалина узнала фамильный перстень в виде оскалившейся драконьей морды, между клыками которой и светился камень цвета сливовой смолы. Отец с ним никогда не расставался, а дочери рассказывал, что это – то немногое, что осталось от ее матери.
– Как так вышло, папа?
Андалина всунула древко факела в кольцо на стене, оперлась обеими руками на стол, не страшась близости смерти.
Она не понимала. Художник Тур постарался на славу – сходство портрета в гостиной с натурщиком оказалось ошеломительным. Виктор постарел, но не одряхлел. Он выглядел крепким и здоровым пожилым мужчиной, а не уставшим от жизни старцем.
Андалина поднесла руку к лицу покойника, задумалась и решилась. Ее пальцы легли на холодные веки: указательный – на верхнее, большой – на нижнее – и разомкнули их. Выдох разочарования вырвался из груди девушки, хотя она и не слишком надеялась на удачу. Ничего… Глаза Виктора уже давно закатились, а мутные роговицы не оставили надежды даже на попытку что-нибудь «прочитать».
– И что же мы теперь будем делать, папа?
«Андалина!» – неожиданно позвал кто-то не то наяву, не то в голове.
Девушка обернулась, ища позвавшего, но в подвале она по-прежнему оставалась одна, не считая мертвеца.
– Бред, – негромко определила она, вглядываясь в полумрак. – Что ты еще надумаешь, Лина?
И получила ответ. В помещении без окон и сквозняков, спрятанном под землей, почувствовалось движение воздуха. Теплое, как мимолетное дыхание живого существа, неосторожно коснувшееся ее открытой шеи.
Нежданное ощущение заставило Андалину дернуться в сторону, развернуться и обнажить короткий нож, спрятанный под широкой манжетой на левом запястье. Лезвие рассекло воздух, но бесцельно. Руку Андалины перехватили, подтянули, и девушка едва не врезалась лицом в чью-то широкую грудь.
Злость на собственную беспомощность сбила дыхание, она вскинула взгляд, но смогла только выдохнуть, сраженная очередной неожиданностью.
