Глава 1. "В кузнице Господа»
(или "Как я научился не верить в чудеса и полюбил молот")
Боден. Дыра над дырами. Если бы Господь задумался о создании идеального места для воспитания идиотов, он бы выковал Боден на своей небесной наковальне и поставил табличку: «Здесь живут дураки. Не кормить».
Я, Карл, сын кузнеца, провёл первые четырнадцать лет своей жизни, вдыхая гарь, слушая звон металла и наблюдая, как наш священник отец Губерт каждое воскресенье изобретает новые способы объяснить, почему число «42» – это «путь к спасению».
– Вчера мне было откровение! – орал он, размахивая бутылью с мутной жидкостью, которую называл «святым елеем». – 42 – это количество дней, которые праведник должен провести в посте!
– А на прошлой неделе ты говорил, что это возраст, когда Дева Мария родила второго Христа, – пробормотал я, чистя наковальню.
– Именно! – не смутившись, воскликнул Губерт. – Вот каково величие Господа! Одно число – и столько смыслов!
Мой отец, кузнец Горд, обычно в таких случаях только хмыкал и бил молотом посильнее. Он вообще мало говорил. Его философию можно было выразить тремя фразами:
1. «Крепче бей»
2. «Не тупи»
3. «Если клиент идиот – бери с него втридорога»
В тот роковой день, когда всё началось, отец работал над странным заказом – дюжиной железных пластин с выгравированным числом «42».
– Кому это? – спросил я.
– Тем, кто платит, – ответил отец.
– А зачем им?
– Потому что идиоты верят, что кусок железа сделает их умнее.
Он не успел закончить работу. Когда я вернулся с реки (где, как обычно, безуспешно пытался поймать хоть какую-нибудь рыбу), отец лежал на полу кузницы, хватая ртом воздух. В руке он сжимал одну из пластин.
– Сорок… два… – прохрипел он и умер.
– Что 42? – спросил я, наклоняясь ближе.
– Страшно! Очень страшно! Мы не знаем, что это такое! Если бы мы знали, что это такое, но мы не знаем, что это такое! – вдруг завопил соседский мальчишка, заглянувший в дверь.
Я швырнул в него подкову. Не попал. Она пробила стену – последнее, что скрепляло эту развалину.
Отец слабо ухмыльнулся:
– Сын, ты кузнец от бога. Плохой, но кузнец.
– Отец, а ты оставишь мне что-нибудь после смерти?
– Я не оставлю тебе долгов – это лучший подарок в наше время.
Его рука разжалась. В ладони лежал ржавый гвоздь с выцарапанным числом «42». Последний подарок от человека, который за всю жизнь не сказал мне ни одного доброго слова, но и ни разу не ударил без причины.
На похоронах отец Губерт орал о «божественном знамении», тыча пальцем в этот гвоздь. Народ охал и крестился. Я же думал о том, что теперь делать с кузницей, которая разваливалась на глазах.
