Глава I. Налог на видимость
В курортном городке Èze, было так много риелторских контор и юристов по офшорам, что казалось, жители рождаются лишь затем, чтобы оформить виллу на кипрскую компанию, получить вид на жительство и сразу же скрыться от налогов. А на самом деле в Èze люди рождались, покупали недвижимость и умирали довольно редко. Жизнь городка была тишайшей, если не считать рёва яхтенных моторов и приглушённых ссор на русском о стоимости хранения криптокошельков. Весенние вечера были упоительны, отполированные до блеска «Мазератти» сверкали под луной, как антрацит, и вся местная молодежь до такой степени была влюблена в бармена из паба «Le Kremlin», что это мешало им правильно наливать розе.
Вопросы любви, смерти и блокчейна не волновали Ипполита Матвеевича, известного в узких кругах как «Ипо», хотя по роду своей прошлой службы он должен был бы в них разбираться.
По утрам, выпив из фамильного хрустального стакана свою порцию кофе «Гранд Крю», поданного Клавдией Ивановной, он выходил из снятой виллы «с видом на залив» на узкую, зажатую между скал улицу, названную в честь какого-то забытого провансальского поэта. Это была приятнейшая из улиц, какие встречаются на Лазурном Берегу. По левую руку, за матовыми стеклами, серебрились айпады и неоновые вывески риелторского агентства «Nymph Invest». Справа, за пыльным витринным стеклом, угрюмо возлежали серверные стойки и реклама «Крипто-наследие. NFT-гробы и крионика до конца санкций» – контора украинского бизнес-эмигранта Безенчука. Далее салон «Pierre & Konstantin» обещал своим клиентам «био-загар» и «ботокс на дому». Ещё дальше расположился ресторан «Царская Охота» с отдельным входом для палестинских доставщиков еды, а за ним, на крохотной площади, стоял молодой араб и нежно начищал до блеска медный тазик для шаурмы, прислонённый к стене, как табличка у подножия пальмы в ботаническом саду.
Хотя юридических контор было множество, клиентура у них была нервная и непредсказуемая. «Nymph Invest» едва сводила концы с концами, а Безенчук пил «Шато Марго» и даже однажды пытался заложить в ломбарде свой майнинг-ферму, выданную за «арт-объект».
Люди в Èze умирали редко, предпочитая тихо исчезать в офшорной дымке, и Ипполит Матвеевич знал это лучше кого бы то ни было, ибо подрабатывал в мэрии, где вёл делопроизводство по выдаче видов на жительство – браков фиктивных и не очень.
Стол, за которым работал Ипо, походил на старую надгробную плиту эпохи ар-нуво. Левый угол его был испорчен колесом от кресла какого-то чиновника. Хилые его ножки тряслись под тяжестью папок с делами беженцев всех мастей, из которых можно было почерпнуть все сведения о родословных граждан, внезапно пожелавших стать провансальскими фермерами или инвесторами в местные стартапы.
